Конечно, уложить целое столетие какой-либо национальной литературы в час говорения — дело более чем амбициозное. И все же мы попробуем сказать что-то значимое о литературе Японии прошлого столетия, обозначив главные вехи ее развития вершинами ее словесности. 

Первая из них — Акутагава Рюноскэ. Его любят называть японским Чеховым, но к чему такие сравнения — он невероятно хорош и без них, сам по себе. Поговорим о его рассказе «Нанкинский Христос» и о том, как Япония воспринимала и переживала европейское метафизическое наследие. 

Вторая — повесть Осаму Дадзая «Исповедь неполноценного человека». Если вы думали, что европейская культура знает все о расщеплении личности, безумии бессмыслия и тяге к (само)уничтожению, то вы еще не читали Дадзая. Почитаем, посмотрим, обсудим. 

Третья — тоже про уничтожение, но близкое к молитвенному сожжению благовоний, ритуальной молитве неведомому божеству. «Золотой храм» Юкио Мисимы — о красоте, невозможной в несовершенном мире. А еще — о воли, неистовстве и сущности жизни. 

Такой получается портрет: метафизика, личность, красота в осмыслении японской литературы и ее классиков прошлого столетия. Приходите обсудить — будем рады.